Не малодушествуй, видя, что ты в этой жизни в бесславии или в болезни, или в глубокой старости и нищете. Питающий птиц небесных не оставит и тебя без Своего промышления.

прп. Ефрем Сирин


Мысли свт. Феофана Затворника

(Еф.3:8-21; Мк.11:23-26)
   Если не отпустите другим согрешений против вас, то и Отец ваш небесный не отпустит вам согрешений ваших, сказал Господь. Кто не отпускает другим? Праведник или тот, кто сознает себя праведным. Такому ничего не остается, как судить и произносить только приговоры и требовать казни виновным. Кто же чувствует себя грешным, тому до других ли? Не повернется у него язык осудить другого и потребовать от него удовлетворения, когда совесть самого непрестанно обличает и непрестанно грозит праведным судом Божиим. Итак, не грешить ли лучше, чем праведничать? Нет, всячески ревнуй о праведности; но при всей твоей праведности, сознавай, что ты раб неключимый, и сознавай помыслом нераздвоенным, т.е. не так, что впереди стоит мысль о своей неключимости, а позади прячется чувство праведности, но полным сознанием и чувством имей себя неключимым. Когда дойдешь до этого (а до этого надо доходить, ибо оно не вдруг приобретается) — тогда, как бы ни согрешил против тебя брат твой, взыскивать не станешь, потому что совесть будет твердить: «и не того еще сто́ишь, мало тебе этого», — и простишь; а простивши, сам удостоишься прощения. Так всю жизнь: прощение за прощение, а на суде за это будет тебе всепрощение.

Притча дня

Как гордыня приводит к безумию

Первая гордость есть та, когда кто укоряет брата, когда осуждает и бесчестит его как ничего не значащего, а себя считает выше его, - таковой, если не опомнится вскоре и не постарается исправиться, то мало-помалу приходит во вторую гордость, так что возгордится и против Самого Бога, и подвиги и добродетели свои приписывает себе, а не Богу, как будто сам собою совершил их, своим разумом и тщанием, а не помощью Божией.

Поистине, братия мои, знаю я одного, пришедшего некогда в сие жалкое состояние. Сначала, если кто из братий говорил ему что-либо, он уничижал каждого и возражал: «Что значит такой-то? нет никого достойного, кроме Зосимы и подобного ему». Потом начал и сих осуждать и говорить: «Нет никого достойного, кроме Макария1». Спустя немного начал говорить: «Что такое Макарий? нет никого достойного, кроме Василия и Григория2». Но скоро начал осуждать и сих, говоря: «Что такое Василий? и что такое Григорий? нет никого достойного, кроме Петра и Павла3». Я говорю ему: «Поистине, брат, ты скоро и их станешь уничижать». И поверьте мне, чрез несколько времени он начал говорить: «Что такое Петр? и что такое Павел? Никто ничего не значит, кроме Святой Троицы». Наконец, возгордился он и против Самого Бога и таким образом лишился ума.

Посему-то должны мы, братия мои, подвизаться всеми силами нашими против первой гордости, дабы мало-помалу не впасть и во вторую, т.е. в совершенную гордыню.

Авва Дорофей, Поучение второе

Проповедь дня

Проповедь протоиерея Григория Дьяченко. 

Поучение 1-ое. Препод. Ефрем Сирин.

 

   I. Преп. Ефрем Сирин, ныне прославляемый, жил в IV столетии. Он родился в Низибии от бедных, но благочестивых родителей. Когда он еще был ребенком, Бог показал родителям будущее величие его. Они видели, будто виноградная ветвь выросла в устах Ефрема, разрослась и наполнила ветвями с плодами всю землю. Птицы прилетали и ели плоды. В молодых летах Ефрем жил не совсем благочестиво, сомневался в Промысле Божием. Наконец, вразумленный видением, он оставил мир и удалился в пустыню. Здесь под руководством св. Иакова, впоследствии епископа низибийскаго, он упражнялся в подвижнической жизни и изучил св. писание. Иаков брал св. Ефрема с собою на 1-й вселенский собор. По смерти Иакова он переселился в Едессу, в Сирии, где подвизался в пустыне, отчего и получил название «Сирина». Одному прозорливому старцу в пустыне было видение, что ангел вложил свиток в уста св. Ефрема. Это видение открыло в св. Ефреме богопросвещеннаго наставника, и вызвало его на труды для общественной пользы. К его уединенной пещере стало собираться множество народа, желавшаго слышать от него наставление. Кроме устной беседы св. Ефрем учил и письменно. Он начал было тяготиться славою и хотел скрыться в густом лесу, но св. ангел явился ему и остановил его. После сего св. Ефрем стал ходить в город и поучать народ. Своими мудрыми речами он обратил многих еретиков к истине. Упорные еретики раздражались обличительными словами св. Ефрема и, однажды, едва не убили его до смерти камнями.
   Как духовно ни велик был св. Ефрем, но он считал себя меньшим из всех и путешествовал по разным местам, чтобы поучиться у великих пустынножителей и знаменитых учителей. С этою целию он посетил св. Василия Великаго. Василий хотел посвятить Ефрема в пресвитера, но он никак не соглашался принять на себя этот многоответственный сан, но Василий все-таки посвятил его в диакона. Впоследствии св. Василий приглашал Ефрема и на епископскую кафедру, но он принял на себя юродство и тем отклонил от себя принятие великаго сана, котораго, по смирению, считал себя недостойным. Св. Ефрем скончался в 372 г., оставив после себя много духовных сочинений. Но ни о чем он так много не говорил и не писал, как о сердечном сокрушении. Непрестанно памятуя о смерти и страшном дне судном, он сам проливал горькия слезы сердечнаго покаяния. Умилительная великопостная молитва: «Господи и Владыко живота моего» составлена св. Ефремом.
   II. Преподобный Ефрем Сирин, не смотря на великия свои нравственныя достоинства и отличныя познания в духовных науках, отказавшийся по сознанию своего недостоинства не только от сана епископа, но и сана священника и всю жизнь оплакивавший свои грехи, служит для нас живым образцом «христианского смирения».
   Увы, дух мира, дух явной или тайной гордыни и тщеславия, до того возобладал между самыми христианами, что добродетель смиренномудрия пришла едва не во всеобщее забвение, и если продолжает стоять в ряду добродетелей, то как редкость, бывшая когда-то в употреблении, а теперь пригодная разве толъко для некоторых, особенных, так сказать, охотников добродетели.
   Между тем, какая добродетель любезнее для всех смиренномудрия? — Сам Господь свидетельствует о Себе: «на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго и трепещущаго словес Моих?»
   а) Для того, чтобы мы любили смирение и не думали, что оно может унизить нас, или помешать нам на пути жизни к нашему возвышению, сей добродетели прямо обещана награда, и именно возвышение; равно как за противоположный порок гордости прямо угрожается наказанием, и именно унижением: «всяк», сказано, «возносяйся, смирится; смиряяй же себе, вознесется». И так как это говорит Сам Бог, не ложный во всех словесех Своих, то опыт непрестанно подтверждает сказанное. Сколько гордецов низверженных, сколько смиренных — вознесенных!
   б) Познание самого себя, своих совершенств и недостатков, ведет нас к смирению. Кто знает хорошо самого себя, тот, какими бы ни обладал талантами, всегда будет смиренномудр. Почему? потому что, при всех совершенствах наших, в нас всегда есть множество недостатков, следовательно и причин к смирению как естественных, так и от нас зависящих. Самыя совершенства наши, достигая скоро предела и встречая преграду, за которую нелъзя прейти, должны вести нас к смиренномудрию. Самая непрочность и бренность многих совершенств наших также постоянное побуждение к тому, чтобы не превозноситься.
   Если за сим бросить хотя беглый взгляд на наши нравственные недостатки, то откроется неизсякаемый источник побуждений к смирению для всякаго. Ибо сколько у каждаго обязанностей не выполненных, или выполненных нерадиво! Сколько случаев к добру, опущенных неразумно, или употребленных на добро, но своекорыстно и только отчасти! Сколько прямых и очевидных худых наклонностей и мрачных дел! Тем паче сколько порочных мыслей и чувств! Стоит только, хотя по временам, заглядывать в свое сердце, пересматривать свиток своих мыслей, «чувств и деяний; и всяк увидит, как он еще мал духом и нечист сердцем, как далек от того, чем мог и должен быть.
   в) В чем же состоит смиренномудрие? Смиренномудрие есть такое состояние души, в коем она, познав всю слабость и нечистоту свою, бывает далеко от всякаго высокаго мнения о себе; постоянно старается раскрывать в себе все доброе, искоренять все злое, но никогда не почитает себя достигшею совершенства, и ожидает его от благодати Божией, а не от собственных усилий. Человек смиренномудрый всегда имеет некую святую недоверчивость к себе, к силам своего ума и воли, и потому осмотрителен, скромен и тих до всех своих словах и действиях. Он никогда не позволит себе дерзких осуждений, тем паче о лицах и предметах, кои выше его, тем паче о таинствах веры. Человек смиренномудрый особенно боится похвал и высоких достоинств: по сему не только не ищет их, но и рад, когда они мимоходят его. Он охотно уступает другим первенство во всем, в самых делах благих. Но когда нужно подать пример, он первый. Смиренномудрый без огорчения, даже иногда с радостию встречает неудачи и огорчения; ибо знает цену и пользу их для своего внутренняго исправления. Потому он не памятозлобив, всегда готов простить обидевшаго и воздать ему за зло добром. Таковы очевидные признаки смиренномудрия! Оно любит сокрывать свои добродетели; любит, напротив, обнаруживать свои недостатки, если то может быть без соблазна для ближняго.
   III. У кого же учиться нам, братие, смиренномудрию? Всего лучше учиться добродетели смиренномудрия у святых Божиих человеков, кои оставили нам величайшие образцы смирения, как например Авраам, который, удостоившись чрезвычайных откровений и великаго названия другом Божиим, не преставал называть себя землею и пеплом; святой Давид, коему ни сан царя, ни звание пророка, не воспрепятствовали сказать о себе: «аз есмь червь, а не человек, поношение человеков»; св. Павел, который, будучи первым из апостолов по трудам, смиренно исповедует, что он есть первый из грешников; св. Ефрем Сирин, ученейший и благочестивейший муж, отказавшийся от сана пресвитера и постоянно оплакивавший свои грехи. Но, чтобы мы охотнее учились сей трудной для нашего самолюбия добродетели, то учителем смиренномудрия взялся быть для нас Сам Господь и Спаситель наш. «Научитеся», говорит Он, «от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем». (Сост. по Ч. М. и проп. Иннокентия, арх. херс. и тавр. т. III, стр. 427—432, изд. 1873 г.).